Танка означает "короткая песня", состоит (в классическом виде) из
5+7+5+7+7 слогов, и происходит от того, что у нас назвали бы
"народными песнями" ("ута"). Кроме танка, существовали более
длинные "нагаута" ("длиннная песня"), "сендоута" ("песня
гребцов") и еще кое-что. Однако танка со временем оказалась более
популярной и вытеснила почти все другие формы. Первый ее расцвет
приходится на эпоху Нара (VIII в.) и отражен в антологии
"Манъесю" (переводится примерно также, как "Leaves of Grass"
Уитмена). Танка этой книги богаты народными традициями и в
основном свободны от влияния китайского буддизма - он появится в
более поздних стихах. Вот два примера из этой антологии в
переводе А. Глускиной:
3617
Когда услышал голоса цикад,
Средь грохота и шума водопада,
Бегущего со скал,
Я в этот миг
С тоской подумал об оставленной столице!
Оиси Миномаро
3871
У ворот моих
На деревьях вяза спелые плоды,
Сотни птиц их щиплют, прилетев,
Тысячи собрались разных птиц, -
А тебя, любимый, нет и нет...
Неизв. автор
Следующий расцвет - эпоха Хэйан (IX-XII в.). Танка этого периода
- изящные произведения знатных вельмож, совершенные по форме
"любовные послания" и "диалоги", яркие зарисовки и шифрованные
игрой слов насмешки - собраны в антологиях "Кокинсю" и
"Синкокинсю" (конечно, не только в них - количество антологий
огромно; эти две просто считаются классикой).
томится душа моя -
лилия, что почти оторвалась
от корней, и легко уплывет -
только б нашелся поток,
чтобы увлечь цветок!
Оно-но Комаци
светлая ночь -
в ярком сияньи луны
слива цветет,
и опадают цветы
вместе со снегом
Фудзивара-но Кинто
встретила, гуляя...
но пока гадала,
он или не он? -
скрылся в облаках
полуночный месяц
Мурасаки-сикибу
В отличие от танка Нарского периода, в стихотворениях эпохи Хэйан
уже видно влияние китайской культуры и философии. В странном и
несколько парадоксальном слиянии живописных традиций японского
язычества-синто и буддизма (с его "бренностью всего сущего")
рождается эстетический принцип "моно-но аварэ" - грустное
"очарование вещей". Даже живший на исходе Хэйана поэт Сайге,
которого звали "Святым", демонстрировал настроения очень
неортодоксального буддиста:
если уж умирать -
то в месяце "новых одежд",
под вишенным цветом,
когда сияет
полная луна!
Сайге
В дальнейшем буддийский элемент в культуре чувствуется сильнее, и
новый эстетический принцип "югэн" ("темное, таинственное,
сокровенное") задает основное настроение в танка. Эта мрачноватая
красота "конца прекрасной эпохи" прослеживается уже в
"Синкокинсю":
Ветер осенний
гонит облака в вышине.
Сквозь летучие клочья
Так ярок, так чист прольется
Ослепительный лунный луч.
Саке-но Тайфу Акисукэ
(пер. В. Сановича)
В следующие за Хэйаном века междоусобных войн искусство танка
деградирует, превращаясь в мрачные буддийско-самурайские песни на
тему скорой смерти. Так продолжается вплоть до XIX века, когда
культура вновь расцветает - однако тема войны и смерти уже прочно
укоренилась в этом жанре, которым когда-то пользовались
исключительно для любовных посланий:
грустно смотреть,
как улыбается мальчик,
прощаясь с отцом,
который уходит туда,
откуда не возвращаются
Фузии Таканао
В конце XIX-начале XX в. появляется ряд поэтов, возрождающих
искусство танка. Один из них - Масаока Сики, взявший за эталон
простоту и образность антологии "Манъесю" (однако говорят, что
вначале он относился к танка как к "большим хайку", делая упор не
на лирику, а на объективность описаний) -
наконец-то счастливый
я взобрался на Фудзи
и когда задрожали колени
на самой вершине
проснулся
Сики
В другом направлении работал Исикава Такубоку - он, наоборот,
расшатал как классическую форму танка, так и круг классических
тем. У него, в часности, довольно много революционных стихов -
которые я тут приводить не буду, а приведу нечто поспокойнее:
На песчаном белом берегу
Островка
В восточном океане
Я, не отирая влажных глаз,
с маленьким играю крабом.
Такубоку (пер. В.Марковой)
Что касается современных танка - я, честно говоря, не знаю всего
набора имеющихся сейчас направлений, которые порождены как
продолжением традиций классики, так и влиянием западной культуры.
Могу лишь сказать, что не так давно большой шум своими "Именинами
салата" произвела молодая поэтесса Тавара Мати, в чьих стихах
отголоски настроений древних танка причудливо перемешиваются с
современными вещами вроде хитового "Отеля Калифорния" и
консервированного зеленого горошка:
"Объедение!"
воскликнул ты, и отныне
шестое июля - День рожденья салата.
В зеленом свитере - точно в объятьях твоих
утопаю:
зима на носу.
Тавара Мати
(пер. Д. Коваленина)